Navigation Menu
Свежие записи
- Эмигрантское ностальгическое
- «Песни голубок и цветка» Франческо Гуччини (перевод с итальянского)
- Почему «Призрака Оперы» надо не только смотреть, но и читать?
- Почему «Призрака Оперы» надо не только смотреть, но и читать?
- ТОП 5 Лучших книг фэнтези
Архивы
- Октябрь 2023
- Сентябрь 2023
- Август 2023
- Июль 2023
- Июнь 2023
- Май 2023
- Апрель 2023
- Март 2023
- Февраль 2023
- Январь 2023
- Декабрь 2022
- Ноябрь 2022
- Октябрь 2022
- Сентябрь 2022
- Август 2022
- Июль 2022
- Июнь 2022
- Май 2022
- Апрель 2022
- Март 2022
- Февраль 2022
- Январь 2022
- Декабрь 2021
- Ноябрь 2021
- Октябрь 2021
- Сентябрь 2021
- Август 2021
- Июль 2021
- Июнь 2021
- Май 2021
- Апрель 2021
- Март 2021
- Февраль 2021
- Январь 2021
- Декабрь 2020
- Ноябрь 2020
- Октябрь 2020
- Сентябрь 2020
- Август 2020
- Июль 2020
- Июнь 2020
- Май 2020
- Апрель 2020
- Март 2020
- Февраль 2020
- Январь 2020
- Декабрь 2019
- Ноябрь 2019
- Октябрь 2019
- Сентябрь 2019
- Август 2019
- Июль 2019
- Июнь 2019
- Май 2019
- Апрель 2019
- Март 2019
- Февраль 2019
- Январь 2019
- Декабрь 2018
- Ноябрь 2018
- Октябрь 2018
- Сентябрь 2018
- Август 2018
- Июль 2018
- Июнь 2018
- Май 2018
- Апрель 2018
- Март 2018
- Февраль 2018
- Январь 2018
- Декабрь 2017
- Ноябрь 2017
- Октябрь 2017
- Сентябрь 2017
- Август 2017
- Июль 2017
- Июнь 2017
- Май 2017
- Апрель 2017
- Март 2017
- Февраль 2017
- Январь 2017
- Декабрь 2016
- Ноябрь 2016
- Октябрь 2016
- Сентябрь 2016
- Август 2016
- Июль 2016
- Июнь 2016
- Май 2016
- Апрель 2016
- Апрель 2015
- Март 2015
- Апрель 2012
- Февраль 2012
- Февраль 2011
- Май 2010
- Апрель 2010
- Декабрь 2007
Метки
Авторские сборники
А знаете…
Бог
Взгляд критика
Волшебство
Все обо всем
Детское
Джефф Фостер
Доброта
Живи!
Здесь и сейчас
Картинки
Классики и современники
Книги для детей
Книжные новинки
Коллективные проекты
Комната отдыха
Конкурсы
Лайфхак для писателя
Лирика
Личный рост
Любовь
Малые жанры
Мир по-новому
Новости издательства
Новости литературы
Поэзия
Приключения Конфеткина
Притчи и цитаты
Проза
Разное
Рассказы
Статьи
Статьи и притчи
Строфы
Счастье
Творческая жизнь
Читающая семья
Энциклопедия литературы
все гораздо проще
дети
остановись!
полюби себя!
свет
тепло
«Венгерский Пушкин» Шандор Петёфи
- 24.07.2020 09:41
«Как рекомендовать мне стихи Петёфи? Пока я могу сказать только одно: если хочется прекрасных романсов — читай Петёфи; если хочется вдохновенных гимнов родине — читай Петёфи; если хочется весёлых песен, любовных стихов — тоже читай Петёфи!» — так охарактеризовал творчество венгерского поэта писатель Ян Неруда.
Действительно, Шандора Петёфи принято называть «венгерским Пушкиным», хотя и внешность, и судьба его больше ассоциируются с Лермонтовым. Они оба вызывали в людях сильные чувства, будь то любовь или ненависть, только не равнодушие.
Жизнь отмерила Шандору Петёфи короткий творческий путь, всего пять лет, однако он был настолько ярок, что вывел поэта не только в национальные герои, но и в мировую классику. Ведь неспроста же Генрих Гейне говорил о нём:
При рождении Степан Петрович (ударение на первый слог) и Мария Хруз назвали своего сына Александром
Большое внимание родители уделяли образованию мальчика, и уже в школе он проявил себя как весьма одарённый ученик. При этом с детских лет у Александра наблюдалось обострённое чувство справедливости и большая любовь к родине
Впрочем, и непоседливость тоже. Он покинул родительский дом ещё в юном возрасте и путешествовал по стране с бродячими артистами
Уже тогда он обратил внимание на то, что расслоение в обществе катастрофично и простые люди живут в нищете. Позже эти переживания Петёфи выразит в стихах:
Родина, наказанная богом,
Пробудись для доблести и чести!
Создана ты славной и великой,
А плетёшься на последнем месте.
Первые рифмы появлялись ещё в юности, но пока Александр не догадывался о своей миссии — «глаголом жечь сердца людей», призывая их к борьбе за процветание любимой Венгрии. Поэтому лучшим приложением сил видел военную службу. Но тут дела не заладились: по официальной версии он покинул армию из-за болезни, по неофициальной — бунтовал против казёнщины и устоявшихся порядков.
Фото с сайта alchetron.com
В пику высокопарному стилю, бытовавшему тогда в поэзии, он заговорил с народом на доступном и понятном ему языке, откровенно делился своими переживаниями. И прогрессивная венгерская молодёжь восторженно встретила нового поэта. Его стихи были свежи и рисовали не жизнь высшего общества с балами и кринолинами, а долю народа, которая ранее оставалась за рамками искусства. И сегодня Петёфи считается основателем национальной венгерской поэзии.
Но слова без дел мертвы. В Венгрии уже набирали обороты национальное самосознание и желание дистанцироваться от Австрии. По мнению Шандора, движущей силой назревающей революции должны были стать военные, поэтому он проводил агитационную работу среди солдат, читал им свои стихи с призывами к борьбе, за что не раз подвергался преследованиям.
И действительно, правительственная пресса отзывалась о молодом поэте: «Петёфи пытался своими никудышными стихами увлечь, по существу, смиренный венгерский народ на опасный путь».
Архивная фотография. Источник accessories.mypartnershop.ru
Но народ уже шёл за Шандором, который с началом венгерского национально-освободительного восстания стал одним из его руководителей. Он вступил в повстанческую армию и неоднократно принимал участие в боях. При этом не забывал он и о поэзии: его революционные гимны вселяли веру в победу. Правда, теперь Петёфи всё чаще задумывается о смерти, но обязательно героической — на поле брани:
Ужели не паду звездою
В бою, средь дыма и огня?
Фото с сайта commons.wikimedia.org
«Венгерскому Пушкину» было всего 26 лет…
Шандор Петефи — Подборка стихов
Я буду деревом, если…
Я буду деревом, если ты его цветок.
Если ты роса: я, цветок буду
Росио Я буду, если ты лучик солнца…
Просто чтобы мы могли собраться вместе.
Если ты, моя девочка, небо:
я стал звездой
Если ты, моя девочка, ад:
Чтобы объединиться, я осуждаю себя.
в конце сентября
Сады в долине все еще цветут;
Зелень тополя пред моим окном.
Но… посмотри: ты видишь зимнее царство?
Снежный покров покрывает гору…
В моем молодом сердце золотое лето
Все еще царит, с полной весной,
Но ледяная рука зимы
Поседи мои темные волосы.
Цветы вянут… Жизнь угасает…
Сядь ко мне на колени, милый!
Если сегодня твоя голова покоится на моей груди
Может быть, завтра ты будешь плакать на моей могиле…
О, скажи мне: если я умру первым, ты прикроешь
Мои останки с надгробием, болезненные?
Оставишь ли ты мое имя, если любовь вернется?
Забудешь ли ты меня за его огненное пламя?
Если теперь ты вдова, твоя вуаль однажды упадет
На мой надгробный камень поставь его темным флагом;
Я выйду из могилы, взяв с собой
В полночь, в грустный час…
Твоей вдовьей вуалью я высушу слезы
Для вас, что так скоро вы забыли меня;
Я перевяжу с ним свое кровоточащее сердце
Который до сих пор, оттуда, навсегда, продолжает любить тебя.
Ла-Лланура
Романтический пейзаж соснового леса
в суровых Карпатах,
ваши восхитительные долины и горы
Они не освещают мои мечты.
Это на огромной равнине, как море
где мой дом
и моя свободная душа летит как орел
через бескрайнюю степь.
Мои мечты летят над широкой землей,
из облаков я вижу
улыбающийся пейзаж, который простирается
от Тисы до Дуная.
Жирные стада, под звон коровьих колокольчиков,
Они ходят под солнцем.
Колодец ждет вас в Кис-Куншаге
с большими поилками.
Жеребец скачет, его каток
приходит на крыльях ветра,
копыта звенят между криками
и щелканье кнута.
Волны пшеницы, рядом с деревнями
под тихий ветерок,
с его яркими изумрудными цветами
пейзаж сияет.
С соседнего тростникового поля, в сумерках,
прилетают пугливые гуси,
если камыши качаются от ветра
скорей лететь.
За деревнями, в степи,
одинокая гостиница
ждать жаждущих бандитов
По пути в Кечкемет.
После корчмы краткий лес тополей
стоит на песке,
на свободе обитает пустельга пищалка
и никто за ним не гонится.
К сожалению, мимоза вегетирует
и цветы чертополоха
тень и отдых они дают ящерицам
когда полдень горит
Из далеких фруктовых деревьев
синий туман поднимается
и некоторые удаленные башни нарисованы
как церкви тумана.
Прекрасная равнина, по крайней мере, для моей души,
Я родился здесь, моя колыбель
качался здесь, когда однажды я умру
здесь осталась моя могила.
Деревня
Одной рукой к стеве
а другой к выстрелившему оружию,
Идет бедняк, гуляют добрые люди,
пролитие крови или пота
пока длится жизнь.
Почему пот, который бежит?
если бы все, что я хотел
накрыть или съесть,
само по себе может быть
которую дала ему мать-земля.
И если враг придет
почему кровь, меч?
За Родину?… Если это факт
что где есть страна, там и право
а у людей ничего нет!
море восстало
Море людей взбунтовалось,
он вышел из потока
и небо и земля пугают
когда поднимаются бурные волны
его огромная сила.
Ты видишь эту вечеринку, этот танец?
Вы слышите громкую музыку? Те из вас, кто еще не знал
теперь вы можете узнать
как люди развлекаются.
Море дрожит и шумит,
корабли, дрейфующие,
погрузиться в ад
руль без правительства,
надменный парус сломался.
Ты сходишь с ума, потоп,
и хватает все;
покажи свое глубокое дно
и к облакам гневным,
запустить свою яростную пену;
написать с ней на небеса
как вечная истина:
хотя галеон выше,
вода внизу живая
И это вода правит!
I
А. Петефи представляет собою одну из самых ярких фигур во всей европейской поэзии. Он умер, как и наш Лермонтов, в двадцать семь лет, а между тем играет в богатой венгерской литературе ту же роль, которую играет у нас Пушкин. Он является ее безусловной вершиной. Долгое время вся венгерская поэзия, можно сказать, принадлежала к школе Петефи, и только с появлением модернизма и футуризма начал существовать некоторый откол, некоторый венгерский ЛЕФ от которого многие поэты вновь вернулись к Петефи, как мы наблюдаем часто подобное же обращение к Пушкину у нас.
Между тем Петефи не высокообразованный дворянин, принадлежавший к сливкам общества, как это было с Пушкиным и Лермонтовым, а сын полукрестьянина, полуторговца, позднее разорившегося и обнищавшего и вступившего, между прочим, на старости лет в ряды революционного войска Кошута.
В этом отношении Петефи можно было бы сравнить с Шевченко. Но судьба Петефи несравненно более блестяща, чем судьба его украинского современника. Даже в отношении к Шевченко иногда стараются стать на ту точку зрения, которой Толстой однажды захотел было «обидеть» Горького: «Что же, — сказал он, — это очень способный писатель из народа».
«Писатель из народа» — это значит самоучка, талант несколько сырой, самородок, которому нужно многое прощать. Шевченко, в сущности, не был таким писателем, — он, как и Горький, далеко поднялся над своей средой и мог сделать честь любому обществу интеллигентов не только по своему таланту и этическому облику, но и по своей образованности. Еще больше можно сказать это о Петефи. Хотя он не окончил высшей школы, а только среднюю, да и то не совсем благополучно, тем не менее он приобрел чрезвычайно широкое, в особенности литературное, образование. Он с восторгом читал Горация и Тацита в подлинниках, он подробно изучал таких поэтов, как Шиллер, Гейне, Ленау (два последние были его современниками, и он считал их близкими себе), Беранже, Шелли, Шекспира, Байрона. Несмотря на очень богатое для короткой его жизни собственное поэтическое производство, он дал превосходные переводы из Гейне, Матиссона, Беранже, Шелли и Шекспира и перевел некоторые драмы Шиллера.
Если сравнить венгерскую литературу вообще с литературой украинской, то, конечно, бросится в глаза огромная разница. В течение долгого времени украинская литература существовала, так сказать, в зародыше, и не удивительно, что высокодаровитый Шевченко царственно сиял над ней. Венгерская же литература после Петефи развернулась чрезвычайно богато, и центральное место, которое занимал в ней поэт, умерший почти юношей, тем более показательно.
Наконец, есть еще одно крайне важное для нас обстоятельство, которое могло бы послужить препятствием такому почитанию Петефи. Петефи был яркий и очень левый революционер
Правда, он принимал горячее участие в национальной революции, а буржуазия любит и сейчас, забывая свое подлое отношение к национальным героям, ставить памятники таким людям, как Гарибальди, Мадзини, как Дантон или Костюшко.
Но в этой революции Петефи занял слишком очевидно антибуржуазное место — он был, так сказать, «большевиком» своего времени. Он мечтал (утопически, конечно) об осуществлении социальной справедливости и считал, что политическая революция, не приведшая к успехам равенства и уменьшению народной нужды, — ничего не стоит. Он порвал из–за этой точки зрения с умеренными и с центром и совсем было покинул временное правительство в Пеште и все революционные тропы, увидя, что на них торжествует оппортунизм, но вновь вернулся под знамена своего друга, тоже крайне левого революционера генерала Бема, когда русский царь двинул на освободившуюся Венгрию казацкие полчища. Геройски сражаясь в битве с казаками, Петефи и сложил свою буйную голову.