Забастовка родителей и детей
В одной из московских школ, судя по рассказам родителей, прошли все стандартные этапы развития сюжета и перешли к новому, неожиданному: объявили забастовку и не пустили своих детей в конце апреля на занятия.
Родители рассказывают, что мальчик бил и душил детей еще в детском саду, за одно первое полугодие в школе на него подали 16 заявлений в администрацию, а во втором классе уже два раза в учебное заведение приходила полиция. В третьей четверти мальчик на уроке физкультуры разбил однокласснику губу ударом по ортодонтическим конструкциям и травмпункт обратился в полицию. Администрация выделила дополнительного педагога, который находился в классе, но в его присутствии мальчик снова напал на одного из детей.
Исчерпав все возможности, в отчаянии родители решились на забастовку…
“У нас зависла работа с детьми с девиантным поведением”
Евгений Бунимович, уполномоченный по правам ребенка в г. Москве:
Евгений Бунимович
К нам нередко обращаются с такими проблемами, и это одна из тех ситуаций, где мы не можем дать четкий алгоритм, потому что все зависит от конкретных обстоятельств и ситуации, нет универсальной палочки-выручалочки, которая может вывести из этой ситуации. Но обращаться, конечно, нужно не в органы опеки и попечительства, потому что они занимаются вопросами, связанными с детьми, у которых нет родителей и замещающих их лиц, а в комиссии по делам несовершеннолетних, они рассматривают такого рода вопросы.
У школы действительно не так много механизмов воздействия на ситуацию: она может только рекомендовать родителям такого ребенка работу с психологом и прохождение медико-психолого-педагогической комиссии, но не более того. Однако школа и родители в Москве могут другое – обратиться в Городской психолого-педагогический центр Департамента образования.
В рамках этого центра действует центр «Перекресток», который и занят рассмотрением такого рода конфликтов. Они оценивают и анализируют ситуацию, у специалистов есть возможность пробыть целый день на уроках, и по результатам наблюдений дать профессиональные рекомендации. Возможно, учитель в том классе, где происходит конфликт, искренне пытается наладить отношения между детьми, но совершает психолого-педагогические ошибки, может, у него отсутствует контакт с детьми. Они работают профессионально, их деятельность вызывает уважение.
Мы сталкиваемся с тем, что когда к нам приходят и говорят о бездействии родителей ребенка, об обращении в администрацию школы, но никаких подтверждающих это документов нет. Я понимаю, что это формализм и бумажная волокита, но без этого невозможно ничего доказать. Должно быть задокументировано: обращались – администрация ничего не сделала, родители не отреагировали, даты, печати. К сожалению, когда такой вопрос, общение может быть в самых разных инстанциях, и когда все задокументировано, это выглядит гораздо убедительнее. И нам тогда намного проще куда-то обращаться, спрашивать, показывать – вот, смотрите, родители обращались туда и сюда, но ничего не изменилось.
Я однозначный сторонник инклюзии и много ее проводил, и даже первую инклюзию я ввел в законодательство, но все-таки нельзя перегибать палку. С одной стороны, правильно, что разные дети должны быть вместе, а не существовать в отдельном загоне, но с ними либо должен быть профессиональный специалист, который знает, как работать с такими детьми, либо их следует выводить на инклюзию, когда уже пройдены какие-то этапы, адаптировавшие их к обычным условиям обучения.
У нас, к сожалению, зависла работа с детьми с девиантным поведением. Это должен быть целый комплекс мер – и летнее воспитание, и специальная школьная работа, но сейчас этого нет. Нет и специальных школ, которые были раньше. Нет летних лагерей для детей с девиантным поведением – если посмотреть список лагерей в этом году, то есть множество разных специализаций – для детей-сирот, для детей из социально неблагополучных семей и так далее, но для детей с девиантным поведением нет. И для них, к сожалению, нет специальной программы. И специальная работа с девиантным поведением – вопрос, который завис в связи с объединением школ.
Надеюсь, что ему наконец будет уделено внимание – такое же, как в случае с ребятами-инвалидами. И в том, и в другом случае должна быть специальная работа с ними в рамках общей школы
Вы привели ребенка с проблемами в общий класс, но это не значит, что ему не требуется реабилитация. Да, такие дети могут учиться в общей школе, но если с ними проводится специальная работа.
Ксения Кнорре Дмитриева
Поскольку вы здесь…
У нас есть небольшая просьба. Эту историю удалось рассказать благодаря поддержке читателей. Даже самое небольшое ежемесячное пожертвование помогает работать редакции и создавать важные материалы для людей.
Сейчас ваша помощь нужна как никогда.
ПОМОЧЬ
Сказка про мальчика: он не хотел слушаться
Эта сказка про мальчика — не выдумка. Наверное, такого можно найти в каждом городе, в любой деревне, по всей планете. Если встретишь такого, то историю перескажи, от ошибок предостереги.
Жил-был мальчик, который думал, что он самый главный и самый умный. А потому, зачем ему кого-то слушаться? Не делал он, как ему советовали и кричал, когда ему хотели помочь. Но бывают дни, когда неприятности будто сговорились. Проснулся мальчик рано, солнце светло в глаза, через открытое окно дул теплый ветер. Встал он у окна и вдруг слышит хриплый голос. А это дерево ему старое говорит:
— Доброе утро, мальчишка непослушный. Все на тебя жалуются, разговоры всего двора я слышу. Обижаешь ты людей и даже маленьких детей. То толкаешь, то не помогаешь и советы не принимаешь.
Стоит мальчик, даже испугался, от страха сжался.
— Я тебе покажу, что бывает с такими ребятами
Этот день тебя научит как важно себя хорошо вести — строго сказало дерево и замолчало
Вышел мальчик во двор, кружил около дерева, но больше голоса не слышал.
— Хм! Ну и ладно, наверное показалось!
И побежал быстро-быстро в магазин за мороженным. Не бежит, а уже летит. Бабушка на лавочке кричит:
— Мальчик не беги, лужи не просохли, так же упасть можно!
Фыркнул непослушный, подумал: «Она же ничего не понимает! Я такой ловкий, как я упаду?». И тут под ногами заскользила грязь, сапожки как лыжи скользят. Мальчик в лужу хлюпнулся. Сидит злой, на бабушку поглядывает. Он идет к нему на помощь, помочь встать, а он ее прогнал. Идет в магазин весь грязный, на него прохожие оглядываются. А дяденька сказал:
— Мальчик, у тебя из кармана сейчас деньги выпадут. Потеряешь так.
Но непослушный даже не поблагодарил за предупреждение. Идет напыщенный. Как думаешь, потерял он деньги? Конечно! Еще и ключи в придачу от дома. Пришлось идти обратно и по пути искать пропажу. Навстречу шагает девочка:
— Привет! — поздоровалась она — ты что-то потерял? Давай помогу найти?
— Не надо я сам — вот и искал он потерю до вечера. Стыдно было возвращаться домой грязному. Много людей помощь предлагали, и домой отвести, и ключи найти. Всем он грубо отвечал. Стемнело. Сел на лавочку под фонарем одиноко и заплакал от обиды. Вдруг слышит стук маминых каблуков по тротуару. Бежит взволновано:
— Везде тебя искала, испугалась, что своего малыша потеряла. Что случилось?
Рассказал мальчик про происшествия. Мама покачала головой:
— Столько раз тебе говорили, что взрослые больше тебя прожили, больше знают. Они плохого не посоветуют. Хорошо, когда стараешься делать все сам, но иногда и помощь нужна.
Обернулась мама по сторонам и позвала людей, попросила помочь отыскать потерянные ключи и монеты. Мальчик удивился — искать начали все, никто не остался равнодушным. Девочка, которую он видел днем, бабушка, которой так грубо отвечал. Она-то и нашла ключ с денежкой. Обнял он ее, как родную, но не потому, что она вернула пропажу. А потому, что он понял, как здорово помогать, как весело делать что-то вместе. Никто не смеялся над мальчиком. В время поисков рассказывали анекдоты и забавные случаи. У всех поднялось настроение.
Мальчик пообещал, что больше так не будет себя плохо вести. Утром угостил всех мороженым. С бабушкой этой подружился. По утрам с ней на лавочке сидел, помогал цветы поливать в клумбах. Но вот загадка. Даже когда подрос, удивляло его, как сильно голос бабушки был похож на голос того дерева.
“А что мы можем сделать?”
Пролог. Представьте себе обычный школьный класс, в котором учится положенное по СанПинам количество детей. В нем есть один безобразно себя ведущий ученик (как правило, мальчик, хотя, конечно, бывают варианты). Он мешает всем учиться, он может посреди урока залезть под парту или вдруг начать бегать по кабинету, швыряя вещи одноклассников на пол, он выкрикивает матерные ругательства на уроке, он срывает очки с одноклассников и швыряет об пол, он провоцирует других детей, а когда начинается драка, наносит им травмы или плюет им в лицо, он вообще безосновательно агрессивен и бьет других детей (нужное подчеркнуть или вписать свой вариант).
Сначала его пытается ввести в рамки учитель – как правило, безуспешно, потом подтягиваются родители битых детей и начинают робко обращаться к родителям Ужасного Ребенка. Потом (иногда) подключается психолог, после этого (обычно под давлением других родителей) создается конфликтная комиссия и вызываются родители ответчика.
Акт первый.Родители класса делятся на две части: те, у кого битые дети (их реплики: «гнать таких», «спецшколы на него нет», «надо писать в опеку» и т. д.), и те, чьи дети пока не битые (их стандартный текст: «мальчика травят», «родители – звери», «он имеет такое же право учиться в этой школе, как и все остальные»). Обе половины во всем обвиняют учителя – потому что не справляется с ситуацией, поощряет травлю/закрывает глаза на проблемного ребенка. Учитель огрызается или лежит на жертвенном камне, так как администрация школы решила отдать его на съедение родителям.
По композиции пора бы выйти на сцену родителям Ужасного Ребенка, но они, как правило, где-то на второстепенных ролях со стандартными репликами типа «наш мальчик дерется? не может быть!» (хотя им об этом говорят уже второй год), «у нас просто живой подвижный ребенок», «если вам что-то не нравится, уходите», «я плачу налоги, поэтому мой ребенок будет учиться в этой школе», «мальчики всегда дерутся, это нормально» и – мое любимое – «у вас проблемы, вы их и решайте, а у нас все в порядке».
Встречаются вариации типа «мы не имеем права выгнать», «вот увидите, он это перерастет», «наш психолог работает» и «а что вы от нас хотите». Хор стоит на заднем плане в течение всей трагедии и повторяет одно и то же, но в действии почти не участвует.
Акт второй. На сцене, в зависимости от степени и глубины конфликта, связей родителей и уровня асоциальности Ужасного Ребенка, сменяют друг друга полиция, персонал травмпункта, инспектор по делам несовершеннолетних, Человек-из-Департамента, тьютор. По драному школьному линолеуму вихрем летят бумаги – письмо туда, жалоба сюда, заявление, заключение травматолога, требование, предложение и так далее.
Заключительная часть трагедии – эксод, когда хор с песнями и актеры удаляются со сцены – играется по-разному. В некоторых случаях Ужасного Ребенка удается общими усилиями выдавить в другую школу или на домашнее обучение, и он и его родители уходят, устраивая напоследок или громкий скандал со швырянием предметами или какое-нибудь особенно запоминающееся безобразие. Иногда происходит настоящая трагедия, которая автоматически определяет дальнейшее его место пребывания. В других историях потерпевшие родители правдами и неправдами переводят своих детей в параллельные классы, уходят в другие школы, продолжая издали зорко наблюдать за ситуацией и комментируя ее во всех доступных им интернет-каналах.
Ситуация тяжелая, причем не дай бог никому из читающих быть ни одной из сторон этого конфликта: ни администрацией, которая действительно сильно ограничена действующим законодательством и по сути не имеет рычагов воздействия на семью агрессивного ребенка, ни родителями ребенка, против которого ополчился весь класс, ни родителями других детей, приходящих домой с синяками, ссадинами, а то и переломами.