II. Психолог о том, что происходит в психике у человека, которому жалуются родители
Хотел бы заметить, что в этой главе я рассуждаю в рамках когнитивно-поведенческой терапии и рационально-эмоционально-поведенческой терапии.
У каждого человека существуют определенные мысли, убеждения и взгляды, которые могут влиять на эмоциональное состояние. Психологи когнитивно-поведенческой терапии полагают, что некоторая часть автоматических мыслей (быстрых, привычных, подсознательных мыслей) может быть нелогичной. Когда мысль нелогична, то восприятие человека становится ошибочным, потому что его суждения не полностью реалистично смотрят на картину мира (себя, других, ситуации, отношения и прочее). При этом, когда мысль нелогична, может произойти следующее (список неполный):
- Человек испытывает излишне интенсивные эмоции, которые мешают ему рассуждать и делать что-либо холодно и чётко.
- Человек может делать ошибочные умозаключения (не исключено, что умозаключения могут быть приятными), из-за которых он может не до конца понять, что именно он хочет и как это делать.
- Человек, в силу особенностей иррациональных мыслей, может поверить в катастрофичность его ситуации, а в последствии — отказаться от изменения своего поведения и своего влияния на других людей.
Таким образом, можно сказать, что, когда человека волнует, что его мама постоянно жалуется, есть две проблемы:
Как предложить детям общение заново?
Можно ли как-то выйти из этого тупика, и преодолеть нежелание взрослых детей разговаривать с вами?
Семейный психолог скажет, что это очень сложно – потому что нельзя заставить или «обхитрить» другого человека, который имеет связанные с вами психологические травмы и триггеры. Что делать, если взрослый сын не хочет общаться с родителями?
Во-первых – признайте за ним такое право. Перестаньте считать его неблагодарным, неправильным, «не выплатившим» сыновний долг. Это действительно отдельный человек, способный жить автономно и, как ни банально, не просивший себя рожать и воспитывать. Долгов перед вами у него нет – он их «отдал» в несовершеннолетнем возрасте, подчиняясь вашей родительской воле.
Мы часто не замечаем, как вели себя в детстве и виним родителей в своих бедах
Что же делать? Прекратите навязываться детям: дотошно расспрашивать об их делах, давать непрошеные советы, пытаться отслеживать события их жизни и обижаться, если вас в эту жизнь не впускают. Можете сообщить сыну или дочери, что больше не будете вмешиваться без просьб, понимая то, что были «токсичным» родителем, и хотели бы теперь взаимодействовать иначе.
Можете иногда делиться своими новостями (конечно, не перебарщивая со звонками и сообщениями). Стоит (для себя!) интересоваться разными явлениями современной жизни – вы живете в одном социуме с поколением ваших детей, и всем будет легче и интереснее, если между вами не будет культурной и мировоззренческой пропасти, и вам найдется что обсудить. Станьте детям приятелями – примите, что наставничество уже неуместно.
Можете предложить «вылетевшим из гнезда» детя свою помощь, но ограничьтесь единичным предложением конкретной поддержки, а не постоянно напоминайте о своем порыве помогать (что уже очевидно граничит со стремлением опекать).
Примет ли выросший ребенок новый формат отношений – зависит от него.
Сайт www.sympaty.net – Красивая и Успешная. Автор — Дарья Блинова. Подробнее про авторов сайта.
IV. Когда мама жалуется на жизнь своей дочери
Первое, да, — у вас может появиться синдром спасателя, когда вы неожиданно для себя поверите, что только вы можете помочь человеку, когда он обращается к вам. Ставя приоритеты других выше своих, вы делаете себе большой и долгосрочный вред. А вы же хотите чувствовать себя нормально?
Во-вторых, ассоциации с матерью могут вызвать неоптимальные действия у вас по отношению к себе:
1) вы станете более закрытым человеком;
2) вы поставите перед собой догмат: «Я должна быть сильной». (вы хотите быть сильной, но это желание не обязано возводиться в абсолют, ведь так вы будете чувствовать себя хуже, потому что под понятие «сильной» будет возводиться все, и, как следствие, — усталость и выгорание).
3) вы в «автоматическом режиме» будете ассоциировать свое общение, когда делитесь с кем-либо важными для себя вещами, с «жалобами» своей матери.
4) незащищенность от «информационно-заразных» людей.
5) понятие «нормального общения» будет размываться, потому что неуместное поведение других людей по отношению к вам будет считаться нормой (Например: «Ну, я вроде это пережила. Вроде так мои близкие общаются, значит — это нормально»).
«Какая же ты сука, мама»
На вопрос «Как вас представить в статье?» 47-летняя Анна Шулина ответила: «Напишите: „Не простила мать до сих пор“». Мама Анны умерла в 2012 году.
— Мама вышла замуж в 19 лет. Моему отцу было 37. Это был неравный во всех отношениях брак, — рассказывает Анна. — Мама быстро забеременела. Я не была желанным ребёнком, поэтому сразу стала «тяготами и невзгодами». Когда мама сбежала от отца через год, я уже откровенно мешала. Отцу я тоже никогда не была нужна. После развода родителей я видела его раз пять.
В пять лет мать научила маленькую Аню стирать свои вещи. С восьми лет на девочке были уборка и походы по магазинам. Мать могла поднять дочь рано утром и отправить за покупками.
— Игрушки у меня забрали в начале первого класса, потому что «большие девочки не играют в куклы». Когда родился брат, мама всем повторяла: «Сначала роди няньку. А потом ляльку», — вспоминает Анна.
Мама никогда не была дочери подругой и не говорила ей комплиментов. Иногда она спрашивала маленькую Аню: «И в кого ты такая уродилась? Мимо пройдёшь — даже не заметят». Тем не менее в детстве Аня не чувствовала злости на мать.
— Мама была для меня принцессой. Прекрасной и недостижимой. Я всегда пыталась заслужить её любовь и ласку. Мыла полы и посуду. Болела с высоченной температурой одна дома, потому что мамочке надо на работу и она не хочет брать больничный. Один раз пошла на улицу в будку звонить, что мне очень плохо. Не дозвонилась.
Триггерной ситуации, после которой Анна изменила отношение к ситуации, не было. Просто однажды она поняла, что очень плохо одета.
«Мне стало ясно: маме откровенно жалко тратить на меня деньги, ей абсолютно всё равно, что я мёрзну. Я начала чувствовать себя Золушкой. Злилась и страдала. Я до сих пор завидую людям, у которых нормальные мамы».
Чем взрослее становилась дочь, тем критичнее относилась к ней мать. В 20 лет Анна родила ребёнка. Вскоре отношения с мужем и отцом ребёнка серьёзно разладились и стали такими напряжёнными, что Анна решила переехать к маме. В тот момент та предлагала любую поддержку, говорила «ну я же мама». Но прошло чуть больше месяца, и мать выгнала Анну вместе с малышкой на улицу. Она объяснила это тем, что устала и имеет право на свою жизнь. Дочке Анны тогда было полтора года.
Анна первое время жила у подруг: несколько дней у одной, несколько — у другой. Ей на помощь пришёл друг, с которым в итоге сложились отношения.
— Из серии: она его за муки полюбила, а он её за состраданье к ним. Только наоборот, — шутит Анна. — Мы поселились у его родителей. Я по гроб жизни им буду благодарна.
Позже Анна пыталась проработать отношения с мамой. Обращалась к психотерапевтам за помощью. Ей посоветовали писать маме письма и сжигать их. Но ничего не помогло: Анна так и не смогла простить мать. Поговорить с ней уже невозможно.
— Вишенка на торте — мама умерла в мой день рождения. Мне исполнилось 40, — грустно говорит Анна. — До сих пор очень больно и обидно за всё, что было. Каждый день хочу ей позвонить и сказать: «Какая же ты сука, мама».
«За что он так с нами?»
Были ли плохими родителями все те люди, дети которых во взрослом возрасте отдалились и минимизировали общение? С точки зрения детей – вероятно, да. За годы детства и отрочества могли накопиться обиды на родителей, воспоминания о неприятных моментах подчинения гиперопеке, какие-то триггеры и выводы о том, что своя взрослая жизнь видится иначе, чем в родительских представлениях.
А объективно… Далеко не у всех пар, которые стали родителями, была реальная возможность остаться «нетоксичными», самыми близкими и любимыми людьми для своих детей.
Те, кто срывались на крик, видя сломанные дорогие вещи или узнавая о запущенной учебе; те, кто хватали за руку и тащили по всем врачам, наблюдая непонятные симптомы; те, кто под угрозой наказаний не пускали из дому тусить и пробовать алкоголь в гаражах… А вот себя «плохим ребенком» выросший отпрыск, разумеется, не помнит.
Из-за этого сложно принять, что нельзя руководить, как раньше, что исчезли родительские полномочия вмешательства во все сферы жизни, что какие-то ваши функции теперь несет жена или муж вашего дитяти, и т.д. А попытки опеки взрослого человека усугубляют его желание полностью сепарироваться от вас.
«Каждая мать выкладывает перед ребенком дорогу, по которой ему идти»
Мама — первый человек в жизни каждого. Она не просто приводит в мир, она через себя как через призму, об этом мире рассказывает: хорош он или плох, страшно там или безопасно, какие там живут люди, и чем вся история закончится. Мама своим поведением, словами, настроением, взглядами и смехом закладывает такой базис, такой фундамент нашей личности, что многие его характеристики невозможно будет изменить ни в какой терапии.
Все теоретические знания о мире, о людях и об отношениях мы узнаем через мать. Именно «через»: она может не говорить «никому не верь, тебя предадут», но так себя вести, что ты усвоишь эту данность, и, возможно, у тебя никогда не получится в этом усомниться.
Роль матери невозможно переоценить, поскольку даже ее отсутствие влияет на нас. Доказано, что депривированные дети растут болезненными, тревожными, имеют трудности в обучении, налаживании контактов и склонны к зависимостям.
Мама — это не просто тело, которое нас выносило и родило, это проводник не просто в физический мир, но и в мир отношений, чувств, правил, творчества, свободы. Каждая мать выкладывает перед ребенком дорогу, по которой ему идти, кирпичики которой — она сама и есть. Для каждого ребенка на земле мама — это сакральная фигура, полубожество, хотя и просто человек, со своими страхами, травмами, болями, горестями, неумениями и незнаниями.
Бывает, что с мамой повезло, и мама как бы ни при чем. Бывает наоборот, и тогда мама, действительно, виновата.
Что я должна в себе изменить, чтобы заставить ее полюбить меня?
Этот вопрос кажется частью предыдущего, но в действительности он самостоятелен и на него есть ответ: ничего.
Вы ничего не могли бы в себе изменить, чтобы заставить свою мать по-другому к вам относиться, потому что ее реакция на вас никак не зависит от вас и целиком и полностью связана с ней.
Следует отделить эту ситуацию от пусть не простых, но все-таки наполненных заботой отношений матери и ребенка.
Такое положение сохраняется, даже когда ребенок вырастает, потому что отношения матери и дочери никогда не становятся партнерскими, и дочь чего-то ждет от матери, а не наоборот. Давайте начнем с того, что специалисты называют «качеством соответствия», — понятия, сфокусированного на личностях ребенка и его матери.
Рассмотрим случай относительно интровертной матери, которая очень нуждается во времени для себя и ценит тишину. У нее двое детей: один — спокойный, независимый и редко ведущий себя реактивно, другой — эмоционально требовательный, подвижный и активный. С кем из двоих такой матери будет проще?
Ответ очевиден: с ребенком, потребности которого более близки к ее собственным. И именно в данном случае речь будет идти о высоком «качестве соответствия». Однако детско-родительские отношения — это не отношения равных, и обязанность матери — осознать трудности, сопутствующие воспитанию того из детей, кто не похож на нее, и найти способы справиться с ними.
Решение заключается не в том, чтобы упрекать, избегать или игнорировать ребенка, ожидающего от матери удовлетворения своих эмоциональных потребностей, что позволило бы ему благополучно расти и развиваться.
Если вы выросли в атмосфере насмешек над вашей «излишней чувствительностью», если над вами издевались, когда вы плакали после слов, что вы вечно раздуваете из мухи слона, что вы невыносимы, — подумайте, хорошо или плохо ваша мать делала свою материнскую работу в отношении вас, и не имеет значения, насколько вы отличались от ее идеала.
VII. Что делать с матерью?
Вы можете выполнить несколько действий для того, чтобы мама перестала жаловаться на постоянной основе:1) Сказать ей спокойным и твердым тоном, что вам это не нравится и вы хотите, чтобы она перестала так себя вести по отношению к вам. Затем вам нужно добавить, что это её поведение — это её зона ответственности. После — объясните, зачем это нужно: вам, ей (!) и вашему альянсу.
Например:
1. Зачем это нужно по отношению к вам: а) потому что вы хотите чувствовать себя лучше, а её слова вас угнетают; б) потому что вам не хочется портить с ней отношения, а хочется, чтобы всё было нормально, а её жалобы (не бойтесь этого слова!) на постоянной основе вам не нравятся.2. Зачем нужно для неё (это самый важный момент): а) для того, чтобы она училась переживать и перерабатывать негативные эмоции, а также становилась автономной в своих эмоциях и рассуждениях; б) для того, чтобы ваше отношение к ней не испортилось, а было лучше; в) для того, чтобы она могла улучшить ваши взаимоотношения, просто уменьшив количество информации, которую вы устали воспринимать.
3. Зачем это нужно для ваших отношений: а) для того, чтобы ваши отношения были стабильнее и взрослее; б) для того, чтобы ваши отношения не портились; в) для того, чтобы вы оба могли слышать и слушать друг друга.
На каждый из этих вопросов «зачем?» вы можете ответить самостоятельно, потому что вы лучше знаете свою ситуацию
Но помните, что этот вопрос и ваш ответ «зачем» для всех, сказанный вслух, — это самое важное
После этого вам стоит объяснить матери, как это сделать.
Интересный факт: в рамках переговоров или споров люди чаще всего умеют говорить, что делать, но не объясняют, как это делать. А это ключевой момент, потому что у некоторых людей нет понимания, как определенное действие должно быть совершено правильно.
Вы можете сказать: «Когда почувствуешь, что хочешь поделиться проблемой X, Y, Z (вставьте наиболее неприятные слова-темы, которые вам не нравятся), то постарайся вспомнить о том, что мне не хочется снова это услышать, просто потому что не хочу» или «Если ты захочешь снова поговорить об X, Y, Z, то не делай этого, пожалуйста, а поговори со мной о чем-то другом. Обо всём, кроме этого. Потому мне это не нравится, и меня это угнетает. Это не повлияет на наши отношения и мою любовь к тебе».
В конце спросите: «У тебя получится это сделать?» или «Могут ли быть какие-либо сложности?»
Говорите мягко, уравновешенно и спокойным тоном. Не требуйте и не делайте просящий тон. Не извиняйтесь. Если мама начнёт плакать — подождите. Если она начнёт импульсивно проявлять сильные негативные эмоции, например, кричать на вас, — постарайтесь оставаться в спокойствии, сидите, стойте и ждите, когда это утихнет, а затем повторите последнее, что вы говорили маме по этой теме или скажите: «Хорошо, а что думаешь по поводу того, о чем я тебе сказала?»
Виновата ли я в том, что она не любит меня?
Винить себя — естественно для ребенка, и это понятно. В конце концов, наши родители старше, выше, они больше знают и являются бесспорными авторитетами в маленьком мире нашего детства. Следовательно, должно быть что-то, что мы сделали не так, из-за чего нас не любят.
Самообвинения могут преследовать нас и после того, как детство останется позади, особенно когда есть сестры или братья, которых мать, очевидно, любит.
Самообвинения поддерживают внутреннее приятие жестокого обращения: мы считаем, что это просто-напросто норма жизни в нашей семье и, скорее всего, в большинстве других семей, — пока не обнаруживаем, что это не так, — и отрицаем, что оно оскорбительно или травматично.
Кроме того, самообвинения подпитываются еще и сидящим глубоко внутри стыдом: мы стыдимся своих недостатков и, разумеется, того, что нелюбимы в мире, где каждая мать любит свое дитя.
Судя по данным некоторых исследований, обвинять во всем себя, как и отрицать жестокое обращение, представляется многим лучшей альтернативой. Парадоксально, но факт! Ряд исследований выявили существенную разницу между оценкой жертвами действий как жестоких и научным определением жестокого обращения.
Например, в ходе проведенного в 1994 г. крупного опроса, в котором участвовали 11 600 студентов колледжей, только 26% респондентов, имевших опыт серьезных физических наказаний или дурного обращения (некоторым даже понадобилась медицинская помощь!), были склонны считать это проявлением жестокости. Но как это возможно, чтобы человек страдал от жестокого обращения, тем более со стороны родителя, и не желал открыто называть вещи своими именами?
На этот вопрос взялись ответить Рэйчел Голдсмит и Дженнифер Фрейд. Их исследование призвано было выяснить, испытывают ли люди, подвергшиеся физическому, сексуальному или эмоциональному насилию, проблемы с распознаванием своих чувств.
Ответ, что не удивительно, оказался положительным. Выяснилось также, что жертвы эмоционального насилия, в определении исследовательниц, редко называют обращение с ними жестоким. Чем это можно объяснить?
Ученые указывают на тот факт, что, поскольку дети, в сущности, прикованы к родному дому, они находят способы приспособиться к враждебному окружению.
Может быть интересно
Очевидно, это открытие касается и вас, во многом объясняя, почему вы отрицаете и не спешите признать жестокое обращение со стороны матери или другого лица. Однако еще более ценны выводы ученых относительно того, почему дети склонны объяснять жестокое обращение тем, что они «плохие».
Самообвинения, пишут исследовательницы, «блокируют мысль, что попечителю-взрослому нельзя доверять, и дают иллюзию самоконтроля». Опять-таки что может быть страшнее, чем понимание, что тебе небезопасно находиться рядом с тем самым человеком, которому доверена забота о тебе? Это объясняет, почему жертвы жестокого обращения предпочитают винить во всем себя — так менее страшно и есть надежда, что вы сможете все исправить.
<…>
«Бывают такие „мамы“, которых не хочется прощать»
Обида на мать мешает жить: с одной стороны — непонимание, бессилие, горечь, с другой — злость, гнев, и ненависть. С одной стороны — «опять она звонит, чего хочет», с другой — «это же мама, не ответить нельзя». С одной стороны, мать — святое, и ничего ужасного она не делала, с другой — как можно с теплотой и нежностью относиться к человеку, который манипулировал и унижал.
Кто хуже: мать-алкоголичка, у которой дети росли полуголыми и голодными, или мать, которая никогда не ругалась, но из-за разбитого сыном блюдца, могла три часа истерично плакать в закрытой ванной, а потом не разговаривать с ним две недели? Дети которой матери вырастут более счастливыми людьми? В моем кабинете, поровну и тех, и других.
«Перестаньте во всем винить родителей и возьмите ответственность за свою жизнь на себя!» — говорят некоторые психологи. И я с ними соглашусь: быть взрослым — значит самому решать свои проблемы, а не искать виноватых. Но с холодными, отвергающими, унижающими матерями очень сложно вырасти в действительно «взрослого человека» — автономного, ответственного, самостоятельного, независимого, и умеющего о себе позаботиться. Чтобы таким стать, нужно пройти весь процесс сепарации, а с подобными мамами сделать это практически невозможно — слишком много незавершенных чувств, обид, вопросов; слишком много тяжелого наследства. Повзрослеть — значит научиться общаться и взаимодействовать с родителями из позиции «взрослый — взрослый».
Случается, что, повзрослев, маму простить не получается — общение с ней слишком разрушающее и ранящее, и тогда с мамой надо условно проститься. Понять и принять, что мама — именно такая, и другой нет и не будет, а поддерживать отношения с ней стоит очень дорого, и лучше его минимизировать. Перестать испытывать жгучую боль, вспоминая, как мама лупила вас мокрым полотенцем за то, что соседи ей про вас рассказали, не равно простить за это.
Бывают такие «мамы», которых не хочется прощать. Бывают такие мамы, чьи ошибки в воспитании несут очень серьезные последствия. Бывают мамы, которых не стоит приглашать на свадьбу и рождение первенца, потому что праздник будет испорчен. И это огромный шаг и поступок — решить, что собственное моральное состояние на свадьбе важнее традиции, долга и правил; сделать выбор между «сделать маме приятно» и «сделать приятно себе» в пользу себя. Не назло, из мести или вредности, а в рамках заботы о себе. Прощение и проживание обиды на мать не всегда делает отношения с ней радужными и теплыми как в рекламе, иногда прощение помогает окончательно отсепарироваться и дистанцироваться на безопасное от мамы расстояние, не испытывая при этом чувство вины.
Прощение — это всегда вопрос выбора: мы либо выбираем простить человека, либо нет. И это право — неотъемлемо. Никто не может заставить вас простить мать, потому что никто не переживал ваш эксклюзивный опыт быть ее ребенком. Никто не может у вас отнять право не прощать маму. И, к сожалению, в мире есть такие мамы, которых прощать не стоит.
«Мне хочется дотянуться до каждой женщины и встать между ней и тем человеком, который ее осуждает»
Из личного архива Ксении
— Я затеяла историю с книгой, чтобы общество перестало стигматизировать женщин с послеродовой депрессией. Я ее выпустила, и мне каждый второй говорит: «Ты смелая, ты герой». Сначала я не могла понять, почему, но так как я с этой темой уже давно, то, думаю, наверное, действительно требуется смелость, чтобы признаться вслух: да, после родов я не любила своего ребенка, у меня не было никакого «счастья материнства». Я испытывала к нему ужас, отбрасывала его от себя, я от него сбежала, хотела покончить с собой — все эти вещи считаются социально неприемлемыми. В моем кругу общения такое говорить не страшно. За его пределами это вызывает шквал ненависти.
Сейчас я сталкиваюсь с очень разными комментариями — в том числе оскорбительными и обесценивающими: люди отрицают реальность существования любого другого опыта, кроме собственного. «Когда у меня родился ребенок, я целовала его личико, была счастлива каждой его улыбке. Какая депрессия, как такое может быть?»; «Такая х_рь происходит только с москвичами, потому что они ленивые эгоисты». Достается даже моей маме. Например, ей писали такое: «Нормальная мать объяснила бы своей дочери, что с первым ребенком не просыпается материнский инстинкт»; «Мне жаль и эту женщину, и ее мать — если бы они понимали, что рождение ребенка — это настоящее чудо и огромное счастье, никакого времени на депрессию у них бы не было».
Отрицание — одна из стандартных реакций. «У меня нет времени на депрессию, у меня столько дел!» Как будто депрессия — это такая вещь, которая спрашивает: «Тук-тук? Вы меня ждали? Нет? Тогда я пошла!»
«Пневмония — это полная ерунда. Она идет от лени!». И еще один вид комментариев: «У меня была пневмония, я понимаю, о чем вы говорите. Спасибо, что поднимаете эту тему».
Мне хочется спросить хейтеров: ребята, а вы вообще слово «наука» слышали? Читали исследования о послеродовой депрессии? Это ведь не я ее придумала! Есть огромное количество исследований, книг на эту тему, в Америке почти в каждом штате есть кризисный центр, который занимается вопросами психического здоровья женщин после родов.
В России женщина после родов — объект дискриминации с двух сторон: во-первых, потому, что ты неправильная мать, у которой не скачут в волосах единороги. А во-вторых, ты — человек с депрессией, неким непонятным заболеванием, которое большинство людей считает признаком недостаточной силы воли и неспособности противостоять сложностям. Ты очень удобная мишень и ешь сама себя поедом за то, что не соответствуешь неким представлениям общества — стереотипам, в которых мы выросли и которые, наверное, будут влиять не только на наше поколение, но и на поколение наших детей.
Например, в Великобритании работает система постнатальной поддержки, которая включает в себя обязательный мониторинг женского психического здоровья. Это значит, что когда патронажная медсестра после родов приходит к женщине, она задает ей вопросы по своему чек-листу. И если у нее есть основания предполагать, что у женщины депрессия, она предлагает ей варианты помощи. Это стандарт. Когда он появится у нас? Что мы можем сделать для того, чтобы он появился у нас? Я пока не знаю.
Когда меня спрашивают, что делать, если друзья и близкие отрицают твое тяжелое состояние, я начинаю плакать. Потому что я не знаю. Мне хочется дотянуться до каждой женщины и встать между ней и тем человеком, который обесценивает ее или осуждает. Потому что послеродовая депрессия — это состояние, мало напоминающее жизнь. Чернота, в которой просто трудно продолжать существовать.
«Мама не смогла с этим справиться: она выпрыгнула из окна»
История Елены Петренко, 34 года (личные данные изменены по просьбе героини)
— Это случилось, когда мне было четыре с половиной года, а моей младшей сестре — полтора. Моя мама выпрыгнула из окна на фоне послеродовой депрессии. Большую часть жизни я этого эпизода не помнила, хотя у мамы на ногах всегда были огромные уродливые шрамы. Она сильно хромала, но мы — я, папа и сестра — старались ее об этом не спрашивать, потому что когда мама начинала говорить про свои ноги, у нее начинал трястись подбородок. Она бледнела, впадала в оцепенение, а потом плакала.
Тема была под запретом — и это было плохо: мне казалось, будто большой кусок моей жизни накрыт чем-то черным. Все брали ответственность за маму на себя, а мне иногда казалось, что мама сломала ноги из-за меня. Я жила со смутным ощущением, что со мной что-то не так
Мне казалось, что всем в жизни рассказали что-то важное, и теперь они едут по жизни с билетами, а я — зайцем.
В детстве это проявлялось как постоянное беспокойство, тревога. В 17 лет я, отличница, не поступила с первого раза в институт; одновременно меня бросил мужчина, который был старше меня. Все это я переживала, как очень большое банкротство.
Я пыталась подружить «новую себя» с реальным миром. Получалось не очень. Последствия смутной тревоги долго пронизывали все сферы моей жизни, и мне потребовалось много времени и усилий, чтобы собрать все детали в единую ткань. Я потратила кучу денег на психологов и участие в психологических группах, пытаясь докопаться до того, что же со мной не так. И на одной из таких групп — мне тогда было уже 27 лет — вспомнила.
По каким-то картинкам я стала складывать этот эпизод у себя в памяти: мама только родила сестру, и после этого с ней что-то стало сильно не так. У нее была очень благополучная внешне обстановка: отдельная квартира, поддерживающие муж и мать. Благодаря папе она не уходила в декретный отпуск и сохранила социальное окружение — а 30 лет назад это было большой редкостью. Но она не получила профессиональной психиатрической помощи, которая была ей так нужна.
Мне потребовалось еще пять лет, чтобы уложить эту информацию внутри себя и справиться с новым страхом. В какой-то момент я думала так: «Твоя мать выпрыгнула из окна, значит, она сумасшедшая, больная. И ты больная».
Я пыталась поговорить о том дне с мамой. Она оцепенела, и я поняла, что это просто жестоко. Говорила с друзьями — многие намекали, что вслух о таких вещах не говорят, потому что «о тебе плохо подумают». Но я не могла не говорить. О чем бы ни заходил разговор, я так или иначе начинала рассказывать историю мамы. Она была как будто призрак, который всегда был со мной.
Потом мне удалось это все внутри себя прожить. Я передумала много всего: сначала — что она плохо со мной поступила, разрушила всю мою жизнь; потом — что она сделала все, что могла. Я разместила все свои импульсы в терапии и смирилась с тем, что у нее — и у меня — такой опыт. Сейчас я примерно того же возраста, но мне до сих пор сложно представить, какой должна быть глубина отчаяния, чтобы пойти на это. И мне кажется диким, что за 30 прошедших лет никто не поговорил со мной, не объяснил, что тогда произошло.
Мы были очень благополучной семьей. Мама окончила МГУ, папа — кандидат наук, у них было все: любимая работа, взаимопонимание. Но это несчастье может произойти с любым, и благополучие от него не защищает.
Единственное, что помогает бороться с депрессией — это просвещение. Матери срываются, кричат, принимают неправильные решения — но про все это можно и нужно говорить. С любой травмой можно справиться.
Ни у меня, ни у моей сестры нет детей. Мне никогда их не хотелось — все силы уходили на борьбу с внутренними демонами. Но в последние два года я начала задумываться о ребенке. Я знаю, что нахожусь в зоне риска послеродовой депрессии, но сейчас — не тогда. И я — не моя мама.
Что делать в этой ситуации?
В первом случае, если вы не готовы к переменам и для вас важно сохранить отношения с мамой, вы ничего сделать не сможете, поскольку мама будет продолжать манипулировать. Вам остается только научиться принимать происходящее, проработать внутреннее напряжение, можно постараться поговорить с мамой, чтобы установить правила жизни комфортные и не напрягающие
Главное, чтобы мама согласилась с ними не на словах, а на деле. Эти диалоги нужно строить из позиции уважения к себе и к своей маме.
И конечно, желательно найти «отдушину» в виде мотивирующей цели или увлечения
Со временем они могут меняться, главное, чтобы помогали вам переключать внимание и получать позитивные эмоции, оставаясь в спокойствии
Во втором случае, вы можете изменить свою жизнь и сделать такой, какой захотите.
Определите, какой вы хотите видеть свою жизнь? Можете выполнить упражнение «колесо жизненного баланса», оно поможет посмотреть на разные стороны вашей картины мира и понять, что вас устраивает, а что нужно менять.
Подумайте, что прямо сейчас мешает вам жить этой жизнью? Напишите в блокноте свои убеждения, установки, манипуляции. К примеру: возраст не тот, воспитали не так, не получится, я не могу оставить свою маму и т.д. Будьте максимально честной с собой.
Отделите реальность от иллюзий и манипуляций. Для этого необходимо определить, какие установки вам вредят. Манипуляция — когда вы делаете что-то для других, потому что они вас заставляют это делать, при этом причиняете вред себе, иллюзии — это искаженное понимание реальности вроде тех, что счастье для молодых, мама не сможет жить без меня и т.д. Будьте готовы к тому, что изменение реальности требует и решительных действий и вам предстоит их совершить, поскольку кроме вас вашу жизнь никто не сможет прожить.
Определите первые три шага, которые вы можете сделать уже завтра для достижения желаемых целей. Как только эти три шага будут сделаны, определите следующих три и так далее. Эффект маленьких шагов — ежедневная магия, которую вы совершаете в направлении своей счастливой жизни.
Начните действовать. Ваша новая жизнь должна вас мотивировать. Вам придется установить четкие личные границы и отношения с мамой в формате взрослый/взрослый. Для этого нужно вступать в открытый диалог, говорить о своих желаниях, о том, как вы хотите жить, какую поддержку ожидаете от нее
Ваша мама уже в достаточно зрелом возрасте и, возможно, самостоятельно ей будет сложно справляться, но это не обязывает вас быть рядом с ней все время, ищите компромиссы (на время своего отсутствия найдите сиделку, помогите маме заняться чем-то по силам, что будет занимать ее время и внимание).
Не отступайте, даже если будет сложно! Ваше поведение и вашей мамы формировалось десятилетиями, так всем удобно и понятно, перемены всегда создают дискомфорт, а в вашем случае речь идет о существенном выходе из зоны комфорта. Помните, открытый и осознанный диалог — это ключ к управлению конфликтами и противоречиями.
VIII. Заключение
Также вы можете записать свою маму к психологу онлайн, но я хотел бы, что вы также попробовали посоветовать ей сделать дневник эмоций и мыслей в определенном формате, благодаря которому она сможет научиться правильно определять и структурировать свои мысли.
Помните: вы не обязаны спасать и постоянно выслушивать, даже близкого человека, когда вам это уже тяжело и грустно слышать.
Но в ваших силах — показать близкому человеку, что вы тоже человек, со своими силами, эмоциями и переживаниями, поэтому попробуйте провести разговор по примеру, который я дал вам выше, с вашей долей здравого смысла и понимания ваших отношений, потому что это самый практичный вариант, который я даю людям в похожих ситуациях.